АбрамцевоДом-музей в Абрамцево

Следующий населенный пункт, встречающийся на нашем пути - АБРАМЦЕВО. Здесь,с большой своей семьей, жил писатель С.Т. Аксаков, а потом С.И. Мамонтов. В 1977 году абрамцевский музей получил статус музея-заповедника. В музейный комплекс входит вся территория усадьбы: усадебный дом, церковь Спаса Нерукотворного, «избушка на курьих ножках», «Баня-теремок», в которой находится выставка работ столярной мастерской, «Студия-мастерская» с выставкой керамических работ Врубеля, выставка произведений народного искусства в помещении бывшей кухни, поленовская дача, и которой проводятся временные выставки, парк и отдел со­временного искусства, расположенный сейчас в здании, построен­ном па территории усадьбы в 1930-х годах для Дома отдыха.

Абрамцево - старинную усадьбу, «с приятным местоположе­нием и устроенным домом», расположенную верстах в 18 от Троице-Сергиевой лавры и верстах в 5 от Хотьковского мона­стыря, в 1843 году купил Сергей Тимофеевич Аксаков (1791-1859). Деревянный одноэтажный дом с мезонином, построенный, веро­ятно, еще в конце XVIII века, - один из немногих образцов дере­вянного провинциального классицизма, сохранившихся до на­ших дней. В нем нет торжественности классицизма столичного - он прост, уютен, соразмерен человеку. Неизвестный архитектор очень удачно поставил его на высоком берегу Вори, спускающемся искусственными террасами к воде. Если мысленно убрать поздние боковые пристройки, перед нами предстанет симметричное здание. Здесь нет почти обязательных для классицизма колонн. Но гармония пропорций, благородная простота соответствуют этому стилю. О нем же говорит и такая деталь, как полукруглые итальянские окна в треугольных фронтонах. Перед домом широкий двор, ограниченный хозяйственными постройками. А с противоположной стороны балкон, откуда владельцы усадьбы могли любоваться прекрасным видом. Сейчас его частично закрыли разросшиеся деревья. Комнаты по-старинному идут анфиладой. Часть интерьеров сохранилась с аксаковских времен. В традициях позднего классицизма каждая комната имеет свой цвет: зеленый голубой, светло-желтый, красный. И хотя в 1830-1840-х годах эпоха классицизма заканчивается, в домах еще долго сохраняется обстановка того времени: мебель, часы, люстры, как мы видим это в аксаковских комнатах.

В усадьбе шла тихая сельская жизнь с варкой варенья, сушкой грибов, заготовкой солений. У Аксакова было 14 детей - большая дружная семья, спаянная любовью и уважением. В ней хорошо чувствовали себя гости. Большое значение для Аксакова имело то, усадьба стояла на речке. С малых лет он пристрастился к ловле рыбы на удочку. Приехав в Абрамцево, писатель полюбил эту местность. Вот отрывок из одного его письма: «...теплая осень, особенно тихая и слегка дождливая, производит на меня глубокое впечатление, конечно, грустное, но сладкое в то же время: именно сегодня такой день. Все пожелтело, тихо падают листья, вода изменила свой цвет, осенняя птичка подлетела к дому и села... Бегу сейчас на реку, разложу свои удочки,... - и где сяду, и что стану думать. чувствовать, - не знаю, но чувствую жажду к этому нравственному состоянию».

Смолоду Аксаков интересовался литературой, писал критические литературные и театральные заметки, басни, фельетоны, очерки. Но стал настоящим, признанным писателем только в Абрамцеве, на шестом десятке лет. У него стало слабеть зрение. Читать стало трудно. И Аксаков всерьез взялся за перо. Сидя на берегу Вори с удочкой, он задумал написать книгу об этом занятии. Ею стали «Записки об уженье рыбы», вышедшие в 1847 году. «Записки имели большой успех. Один из современников вспоминал, что. приехав в Абрамцево, он увидел в сенях огромное количество разнообразных удилищ. Оказалось, что все это подарки от благодарных читателей. А про речку Ворю, на которой стоит Абрамцево, стали говорить: «аксаковская Воря». Успех окрылил старого писателя, и следующее произведение он посвятил охоте. Эпигра­фом к «Запискам ружейного охотника Оренбургской губернии» он взял свои стихи:

Ухожу я в мир природы,

В мир спокойствия, свободы,

В царство рыб и куликов;

На свои родные воды,

На простор степных лугов,

В тень прохладную лесов

И - в свои младые годы.

И эта книга была принята читателями с восторгом.

Но главное место в наследии писателя имеет автобиогра­фическая проза. Может быть, особое обаяние таких его произве­дений, как «Детские годы Багрова внуки» и «Семейная хроника» связано с тем, что они не написаны, а рассказаны. У писателя в 1850-х годах было уже настолько ослаблено зрение, что он дикто­вал, а дочери записывали. И сам он называл себя «рассказчиком» действительных событий. Все получалось так живо, так ярко и в то же время просто, что эти книги, в которых нет вымысла, чита­ются с захватывающим интересом. Такой литературы до Аксакова еще не было.

«Детские годы Багрова-внука» - первая русская книга, напи­санная о детстве. Раньше писатели не уделяли этому периоду вни­мания, считая его просто подготовкой к взрослой жизни. Аксаков понял, какое это интересное время и как много оно значит для формирования характера человека. Он посвятил книгу своей внуч­ке, и написана она прежде всего для детей. К книге приложена была сказка «Аленький цветочек». И ее писатель не сочинял, а просто записал сказку так, как ему рассказала ключница Пелагея.

Старшие сыновья Аксакова - Константин и Иван, как и отец, были идеологами славянофильства и друзьями таких известных славянофилов, как А.С. Хомяков, братья Киреевские, Ю.Ф. Сама­рин. Славянофилы считали, что Россия не должна подражать За­падной Европе, что следует опираться на допетровские традиции. С.Т. Аксаков был одним из первых, кто обратил внимание на рус­скую национальную культуру. Но и следующий владелец Абрам­цева проявил огромный интерес к русской культуре, к русскому искусству. Прошло несколько лет после смерти С.Т. Аксакова, и его дочь Софья решила усадьбу продать. В 1870 году ее приобрел Савва Иванович Мамонтов (1841-1918), строитель железных до­рог, человек разносторонне одаренный, знаток и ценитель искус­ства. Он пел, играл в любительских спектаклях, занимался скульп­турой, но главным было его умение объединять людей искусства, вдохнуть в них энергию. Немало способствовала созданию творческой атмосферы в доме и его жена Елизавета Григорьевна.

И вот в старом абрамцевском доме возникло объединение ху­дожников, вошедшее в историю русского искусства под назва­нием «Абрамцевский художественный кружок». В него входили В.Д. Поленов, И.Е. Репин, В.М. Васнецов, М.В. Нестеров, М.А. Вру­бель, К.А. Коровин, В.И.Суриков, И.С. Остроухов, В.А. Серов, М.М. Антокольский.

Оказалось, что легкая дружеская обстановка, возможность повседневного общения людей, увлеченных искусством, очень способствует творческой работе. Даже такой нервный человек, как Михаил Врубель, вступавший в конфликты со многими, об­ретал в семье Мамонтовых равновесие. Как родной жил у Ма­монтовых Валентин Серов, попавший в эту семью еще ребенком. «Мамонтовский кружок, - писал он, - отличался от остальных тем, что не имел своего писаного устава, члены его никем не из­бирались, а собирались в дружную семью путем естественного подбора и взаимного тяготения к красоте и искусству. Красота была разлита в абрамцевском пейзаже, среди молодых женщин и мужчин, оживлявших его своим присутствием, а искусство процветало во всех его видах. Единственное, чего не было ни в Абрамцеве, ни в московском мамонтовском доме, - это играль­ных карт и ломберных зеленых столов. Карты заполняют обыч­но жизнь чиновного мира, типичные представители которого не знают, чем убить время.

Членам Мамонтовского художественного кружка не надо было его "убивать". Время для них не тянулось, а летело - только успей за ним проявить, к общей радости, то, чем сейчас полно сердце!

И проявляли свое дарование...».

Художественный кружок начался с увлечения театром, с домаш­них спектаклей. Часть пьес для них написал сам Савва Иванович. Из этих любительских спектаклей в дальнейшем родилась частная опера Мамонтова. Он первый заметил и вывел в люди великого певца Федора Шаляпина. Ярко проявились дарования Коровина и Врубеля в Мамонтовском театре. Театрально- декоративными работами участников Абрамцевского кружка открылась новая эпоха в истории русского театра.

Живописные работы ху­дожников, созданные в Аб­рамцеве, очень разнообраз­ны. Одной из самых извест­ных стала картина Валентина Серова «Девочка с персика­ми» - портрет дочери вла­дельца усадьбы Веры Мамонтовой (1887). «Я хочу, хочу отрадного и буду писать только отрадное», - это слова из письма Валентина Серова (1865-1911), присланного из Венеции. И он нашел отрад­ное в абрамцевской усадьбе, у Мамонтовых. Портрет Beры Мамонтовой дышит радостью. Эта радость и в розовой кофточке девочки, и в ее небрежной, такой «невзрослой» прическе, и в солнечном свете, льющемся в окно сквозь зеленые листья, и в персиках, разбросан­ных на белой скатерти стола - персиках из собственной оранже­реи. Копия картины находится в столовой абрамцевского дома на том самом месте, где писал ее Серов.

Мысль о том, что искусство должно быть отрадным, появилась и у В.Д. Поленова (1844-1927). «Мне кажется, - писал он, - что ис­кусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не сто­ит. В жизни так много горя, так много пошлости и грязи, что если искусство будет тебя сплошь обдавать ужасами и злодействами, то уже жить станет слишком тяжело». И в Абрамцеве художник написал много этюдов солнечных и радостных.

Особенная природа Абрамцева поразила и М.В. Нестерова (1862-1942). И еще для него оказалась очень важной близость к Радонежу и к Сергиеву Посаду. Именно здесь возник у художника замысел известнейшей его картины «Видение отроку Варфоло­мею» (1889-1890), посвященной отроческим годам будущего ве­ликого подвижника Земли Русской Сергия Радонежского: «Как-то с террасы абрамцевского дома моим глазам неожиданно пред­ставилась такая русская, русская красота: слева лесистые холмы, под ними извивается аксаковская Воря, там где-то розовеют дали, вьется дымок, а ближе капустные малахитовые огороды. Справа золотистая роща. Кое-что изменить, добавить, и фон для "Варфо­ломея" такой, что лучше не придумаешь. Я принялся за этюд, он удался, и я, глядя на этот пейзаж, проникся каким-то чувством его подлинной "историчности"», - вспоминал художник. В столовой находится авторское повторение этой картины Нестерова.

Возможно, если бы Виктор Васнецов (1848-1926) не приехал в Абрамцево, мы знали бы его только как художника-жанриста. Здесь, в Абрамцеве, началась совершенно новая страница в его творчестве: у него возник интерес к русской истории, русской бы­лине, сказке. Здесь он работал над картиной «После побоища Иго­ря Святославовича с половцами» (1880), неподалеку, в Ахтырке, написал свою знаменитую «Аленушку» (1881). «Абрамцевские дубы надоумили меня, как надо писать "Богатырей" - писал Вас­нецов. - «Я только хочу сохранить родную старину, какой она жи­вет в поэтическом мире народа: в былинах о трех богатырях, в песне о вещем Олеге, в сказке об Аленушке».

Художественный кружок возник в то время, когда в обществе усилился интерес к истории России, к русскому национальному ис­кусству, фольклору, древнерусскому зодчеству, что сказалось не только на творчестве художников кружка, но и на облике усадьбы. Однако в то время изучение русского народного искусства только начиналось, и понимание его сути было достигнуто не сразу. Это можно видеть по парковым постройкам 1870-х годов - «Студии-мастерской» для занятия скульптурой и «Бане-теремке». Их авторы - архитекторы В.А. Гартман и И.П. Ропет были представителями того направления «русского» стиля, который стали называть неофици­альным или демократическим. Вдохновение эти архитекторы чер­пали из крестьянской архитектуры и прикладного народного ис­кусства. Обе постройки деревянные, обильно украшены резьбой.Абрамцево. Избушка на курьих ножках

По проекту В.М. Васнецова создана «Избушка на курь­их ножках». Она пред­ставляет собой миниатюр­ное повторение настоя­щей русской избы - сруб­лена из круглых бревен с выпущенными концами. Сделано в ней и волоковое окошечко, а кровельный тес придавлен бревном-охлупнем с коньком. Сказоч­ность придают изображе ния летучей мыши и совы на фронтонах.

 В начале1880_х годов в Абрамцеве возникла мысль о постройке церкви. Проект в стиле древней русской архитектуры

был разработан Поленовым и Васнецовым. За основу был взят общий облик новгородского храма Спас Нередицы 12 века, но звонница скорее всего псковского типа, а окно на южной стороне скопировано с окна дворца в Боголюбове под Владимиром.  Церковь крыта не по закомарам, как древние церкви, а имеет простую двускатную кровлю. Дело в том, что почти все древние церкви , при ремонтах получали такую кровлю. И только в начале 20 века при реставрации, многим из них был возвращен первоначальный облик. Несмотря на сочетание разных архитектурных прообразов, здание церкви получилось цельным, его формы кажутся древними. Только выпадают из об­щего стиля веселые разноцветные изразцы, которыми украшен мощный барабан церкви. Строительство церкви завершилось в 1882 году, и она была освящена во имя образа Спаса Нерукотвор­ного. В иконостасе находятся работы Поленова, Васнецова, Репи­на и других художников.

К церкви, после смерти сына Мамонтовых Андрея, была  пристроена часовня по проекту Виктора Васнецова.

Однажды, гуляя в окрестностях Абрамцева, Репин и Поленов увидели на фасаде одной избы в Репихове резную доску. Они купи­ли ее. Так начала складываться коллекция предметов русского на­родного искусства. Скоро коллекционирование захватило других членов абрамцевского кружка. Особенно много сделали в этом на­правлении Е.Г. Мамонтова и Е.Д. Поленова. Они искали образцы художественных изделий в окрестных деревнях, ездили в Ростов Великий, Ярославль, Кострому и другие местности. А в 1885 году в кабинете Мамонтова был открыт первый в России Музей русско­го народного искусства. Это была небольшая, но хорошо подоб­ранная коллекция домовой резьбы, деревянных солонок, ковшей, вальков, рубелей, прялок, туесов, пряничных досок, игрушек, а так­же набойки, глиняной посуды, изразцов и пр. Сейчас частично эта коллекция экспонируется в помещении бывшей кухни.

В России крестьянское искусство быстро исчезало, наступало время фабричного производства. Члены Абрамцевского кружка хотели не только сберечь, но и развить кустарное художественное производство. Как нельзя лучше пригодилось им то, что Е.Г. Ма­монтова открыла в усадьбе школу для крестьянских ребят, а при школе столярную мастерскую. Художественным руководителем мастерской вскоре стала Елена Дмитриевна Поленова (1850-1898). Она говорила: «Цель наша - подхватить еще живущее народное творчество и дать ему возможность развернуться». Мастерская стала выпускать украшенные резьбой шкафчики, полочки, мебель.

Эти вещи вошли в моду и находили хороший сбыт. Изделия абрам­цевской мастерской выставлены в «Бане-теремке».

В Абрамцеве С.И. Мамонтов основал и гончарную мастерскую. Художники занялись в ней майоликой, то есть изготовлением из­делий из обожженной глины, покрытых цветными глазурями. Начали они с печных изразцов. Несколько печей, облицованных изразцами, мы и сейчас можем видеть в усадебном доме. Делали также вазы и скульптуру. В этих работах принимал участие и сам Мамонтов, и художники Серов, Поленов, Коровин, Васнецов. Но особенно увлекся керамикой Врубель (1856-1910). Он стремился выразить свою беспокойную мысль и порывистую душу в новых формах. Картины Врубель писал в условной манере, усиливая де­коративность. Так было и в тех случаях, когда он создавал произ­ведения прикладного характера. Примером этого является ка­минный экран «Князь Гвидон и Царевна-Лебедь» (1890-е годы), сделанный им для абрамцевского дома. Эта работа близка его кар­тине «Демон» (сидящий). То же задумчивое, печальное и гордое лицо, те же колоссальные цветы, как будто созданные из драго­ценных камней. Тот же фантастический, сказочно прекрасный и словно окаменевший мир. Художник использовал в работе над экраном бронзовую и серебряную краску. Позднее он применил их в картине «Демон поверженный». К сожалению, такие краски тускнеют со временем, и мы не можем видеть эти произведения художника, какими они были раньше.

При создании майолики иногда получаются изделия с метал­лическим блеском глазури. Их браковали. Но Врубель посмотрел на это иначе. Его всегда привлекли блеск металлов, переливы дра­гоценных камней. Он увидел не брак, а новый декоративный эф­фект. Мастеру П.К. Ваулину удалось разработать технологический процесс, при котором в результате восстановительного обжига изделия получают металлический переливающийся блеск, назы­ваемый люстром. В такой технике Врубель создал серии скульптур на темы опер Римского-Корсакова «Снегурочка» и «Садко». Эти оперы были особенно близки Врубелю, потому что в них на сце­не частной оперы Мамонтова пела его жена Н.И. Забела-Врубель. Из скульптурных работ Врубеля одной из самых интересных является голова львицы. В ней хорошо видно его умение стилизо­вать натуру. Образ львицы получился величественным и прекрас­ным. Чем-то он напоминает древнеегипетскую скульптуру. Ра­боты Врубеля экспонируются в «Студии-мастерской».

При Мамонтовых много изменений принесло время и в абрам­цевский парк . Был сделан насыпной участок сада, получивший название «Таньонов нос» по имени гувернера-француза. На этом участке поставили майоликовую скамью Врубеля. Появились в парке половецкие «каменные бабы» - их привез Мамонтов с юга, когда занимался строительством Донецкой железной дороги. А деревья туи, по-видимому, связаны с Е.Г. Мамонтовой. Совсем юной, еще до замужества, она путешествовала по Европе, побыва­ла и на могиле В.А.Жуковского в Баден-Бадене. Этого поэта она особенно любила и постоянно читала. С деревца туи на могиле Жуковского она сорвала веточку и вшила в свой альбом. Предпо­лагают, что поэтому и были посажены в парке туи.

Оранжереями занимался садовник М.А. Редькин. Как вспоми­нала Е.А. Самарина-Чернышева, он «был хорошим садовником, и под его рукой сохранялась оранжерея с чудными чайными роза­ми. Это было целое дерево, которое разветвилось по всему потолку, решеткам. Там же были первоклассные персики, которые попали на знаменитую картину Серова "Девочка с персиками". Много цве­тов выращивалось в этих двух оранжереях: чудесные гиацинты, небольшие сирени, разноцветные цинерарии - этими цветами ук­рашалась большая столовая в доме на Пасху. Вокруг дома летом были красивые клумбы с довольно неприхотливыми цветами: большие гряды многолетних центифольных роз. По уступам око­ло большой террасы и вдоль дорожки от дома к церкви и оранже­рее много было однолетних и многолетних цветов: левкои, души­стый горошек, табак, настурции; на "Таньоновом носу" - крупные красные маки и темно-синие лупинусы; а под окнами дома по фа­саду - в изобилии белые флоксы».

Художественные традиции Абрамцева продолжались и про­должаются до сих пор. В 1934 году началось строительство десяти дач для художников. Так возник поселок художников, который называют Ново-Абрамцевым. Рядом построил дачу с мастерской по своему проекту Игорь Грабарь, известный художник и искус­ствовед. В начале 1970-х годов в абрамцевском музее был создан отдел современного искусства. В нем собраны произведения ху­дожников, многие из которых жили и работали в окрестностях Абрамцева. В музее есть картины тех, кто входил в начале 1910-х годов в объединение «Бубновый валет»: Петра Кончаловского, Ильи Машкова, Аристарха Лентулова, Александра Осмеркина, Роберта Фалька, Василия Рождественского. Это были художники европейского уровня и в то же время очень русские, московские. В Москве на выставках висели вперемешку картины русских и французских мастеров. Такой уж это был город - притягивал та­ланты. Петербургский художник Александр Беиуа писал, что, по­падая в Москву, он чувствует себя так, «точно поднялся на высо­кую гору, где парит здоровье, где ясно светит солнце, где можно жить». В Москве «самый воздух как-то пьянит, дразнит, подстеги­вает, да и свет там иной, иные во всем краски». Это искусство - здоровое, иногда грубое, порой пугающее, но всегда интересное, бодрящее - и возникло в Москве. Художники представлены, ко­нечно, с разной полнотой. Наверное, самый большой временной интервал произведений у Роберта Фалька (1886-1958): от «Буты­лок» 1910 года до «Хотьковского монастыря» 1954-го. Башня и часть стены монастыря на этом полотне напоминают какой-то средневековый замок; низкое темно-красное строение с черным проемом возле подножия стены выглядит загадочно, пышные кроны огромных деревьев уходят в синее небо. Но несмотря на всю кажущуюся необычность пейзажа для средней полосы Рос­сии, еще недавно было нетрудно найти место, с которого писал ху­дожник, и убедиться, что пейзаж вполне реален. Фальк считал, что «живопись - это музыка цвета». И к его работам это выраже­ние относится в полной мере.

А вот другая картина того же художника - «Репихово. Козы». Репихово - деревня рядом с Хотьковом. Работа небольшая, а кажется монументальной. И возникает ощущение безбрежности. И солнце, солнце, солнце ... Кажется, что не оно освещает лужок, а солнеч­ный свет идет от самого полотна. А как артистично написаны козы!.. По рассказу вдовы художника, когда Фальк писал этюд, козы вдруг ушли. Он как-то даже обиделся. Тогда жена принесла соли, а соль была в то время по карточкам - 1947 год - и приманила коз назад. Сами потом ели картошку без соли, с килькой.

Блестяще представлен в Абрамцеве Василий Рождественский (1884-1963), художник, который как-то остается в тени более из­вестных членов объединения «Бубновый валет». Его живопись хо­чется назвать мерцающей, перламутровой. У Рождественского в пейзажах чистый воздух русского Севера, Беломорья; в натюрмор­тах - живое серебро только что вытащенных из воды рыб. Возника­ет ощущение холодка летнего утра на севере. К этому художнику можно отнести слова одного из искусствоведов, сказанные об Анри Матиссе: он «держит свои горести при себе. Он не желает нико­му их навязывать. Людям он дарит только спокойствие».

Немало в музее и полотен Петра Кончаловского (1876-1956). Он жил в абрамцевском доме в 1919-1921 годах, участвовал в соз­дании музея. Написал целый ряд абрамцевских пейзажей: «Дубо­вая роща, освещенная солнцем». «Мост. Река Воря», «Сосна» и другие. А сравнительно недавно - в начале 1990-х годов - приоб­ретены музеем шесть его больших панно: «Сбор винограда». «Снопы». «Посадка герани», «Оливковая роща»... При взгляде на эти работы сразу вспоминается Ван Гог, его «Красные виноград­ники в Арле». Считается, что Кончаловский во времена «Бубно­вого валета» находился под влиянием Сезанна. Сезаннизм усмат­ривают и в его абрамцевских пейзажах. Но первая выставка «Бубнового валета» состоялась в 1910 году, а на панно указан год - 1909-й. Кончаловский как раз перед этим побывал на юге Фран­ции. М. Волошин писал в 1910 году о Кончаловском, что тот «пе­режил уже много художников и художественных методов и сму­щает тем, что никогда не знаешь, чего можно ожидать от него. Два года назад он страстно переживал Ван Гога и работал в Арле на тех самых местах, где работал тот».

Другим направлением, в котором шел сбор коллекции совре­менного искусства в музее, была живопись «шестидесятников»: Андрея Васнецова, Николая Андронова, Иллариона Голицына и других. Колорит большинства полотен очень сдержанный. Лица на портретах едва намечены. В них надо вглядываться и вдумы­ваться. Очень интересен портрет Бориса Шергина работы Голи­цына. Это не просто портрет, а скорее портрет-картина: странная темно-зеленая комната, окно под потолком. Отсчитывают время ходики. На стенах иконка и картина с кораблем. А внизу приту­лился маленький седой старичок с длинной белой бородой, слов­но вышедший из сказки. Шергин был певцом былин и сказителем, писателем и этнографом. Потомок архангельских кораблестрои­телей и мореходов, он жил в Москве, в комнатушке - бывшей ке­лье Рождественского монастыря, где его портрет и писал худож­ник. Но еще Шергин с 1938 года много лет жил на даче в Хотькове. Немало написал в дневниках о Хотькове, Радонеже, Троице-Сергиевой лавре.

Перейти к экскурсии "Православная дорога к Сергию Радонежскому"